Анна Ахматова и Владимир Лифшиц читают свои стихи
Валентина Федоровна Тейдер: 5 мая 1982 года. Дополнение к записям бесед с Михаилом Давыдовичем Вольпиным. На одном из вечеров <нрзб> присутствовала Анна Андреевна Ахматова, которая согласилась почитать свои стихи перед магнитофоном. Пленку с записью голоса Ахматовой Михаил Давыдович Вольпин сегодня любезно предоставил нам с тем, чтобы мы сделали копию для нашего архива. Перезапись ведется на магнитофон «Тембр-2М» со скоростью движения ленты четыре сантиметра в секунду на пленку «Тип 10». Во время чтения стихов слышен голос Эрдмана.
Анна Андреевна Ахматова: …Из «Вереницы четверостиший».
Проснулась — это страшный суд.
И встреча горестней разлуки.
Там мертвой славе отдадут
Меня — твои живые руки [1].
***
Если б все, кто помощи душевной
У меня просил на этом свете —
Все юродивые и слепые,
Брошенные жены и калеки,
Каторжники и самоубийцы, —
Мне прислали по одной копейке,
Стала б я «богаче всех в Египте»,
Как говаривал Кузмин покойный...
Но они не слали мне копейки,
А со мной своей делились силой,
И я стала всех сильней на свете —
Так что даже это мне не трудно.
Третье.
Запад клеветал и сам же верил
И роскошно предавал Восток,
Юг мне воздух очень скупо мерял,
Усмехаясь из-за бойких строк.
Но стоял как на коленях клевер,
Влажный ветер пел в жемчужный рог,
Так мой старый друг, мой верный Север
Утешал меня, как только мог.
В нехорошей стыла я истоме,
Задыхалась в смраде и в крови,
Не могла я больше в этом доме…
Вот когда железная Суоми
Молвила: «Ты все узнаешь, кроме
Радости. А ничего, живи!» [2]
***
Взоры огненней огня
И усмешка Леля…
Не обманывай меня,
Первое апреля!
Николай Робертович Эрдман: Ничего-ничего, будут какие-то разговоры, не страшно...
А.А.: Надпись на книге. Михаилу Лозинскому.
Пускай над временами года,
Несокрушима и верна,
Души высокая свобода,
Что дружбою наречена,
Мне улыбнется так же кротко,
Как тридцать лет тому назад...
И сада Летнего решетка,
И оснеженный Ленинград
Возникли, словно в книге этой
Из мглы магических зеркал,
Чтоб над задумчивою Летой
Тростник оживший зазвучал [3].
***
Все души милых на высоких звездах.
Как хорошо, что некого терять
И можно плакать. Царскосельский воздух
Был создан, чтобы песни повторять.
У берега серебряная ива
Касается сентябрьских ярких вод.
Из прошлого восставши, молчаливо
Ко мне навстречу тень моя идет.
Здесь столько лир повешено на ветки…
Но и моей как будто место есть…
А этот дождик, солнечный и редкий,
Мне утешенье и благая весть [4].
***
Бывало, я с утра молчу,
О том, что сон мне пел.
Румяной розе и лучу,
И мне — один удел.
С покатых гор ползут снега,
А я белей, чем снег,
Но сладко снятся берега
Разливных мутных рек,
Еловой рощи свежий шум
Покойнее рассветных дум [5].
***
И в тайную дружбу с высоким,
Как юный орел темноглазым,
Я, словно в цветник предосенний,
Походкою легкой вошла.
Там были последние розы,
И месяц прозрачный качался
На серых, густых облаках… [6]
Все.
Н.Э.: Сейчас будет читать Владимир Лифшиц свои очень хорошие стихи.
Владимир Александрович Лифшиц: Джемс Клиффорд. Перевод с английского. Квадраты.
И все же порядок вещей нелеп.
Люди, плавящие металл,
ткущие ткани, пекущие хлеб, —
кто-то бессовестно вас обокрал.
Не только ваш труд, любовь, досуг —
украли пытливость открытых глаз;
набором истин кормя из рук,
уменье мыслить украли у вас.
На каждый вопрос вручили ответ.
Всё видя, не видите вы ни зги.
Стали матрицами газет
ваши безропотные мозги.
Вручили ответ на каждый вопрос...
Одетых и серенько и пестро,
утром и вечером, как пылесос,
вас засасывает метро.
Вот вы идете густой икрой,
все, как один, на один покрой,
люди, умеющие обувать,
люди, умеющие добывать.
А вот идут за рядом ряд —
ать-ать-ать-ать, —
пока еще только на парад,
люди, умеющие убивать...
Но вот однажды, средь мелких дел,
тебе дающих подножный корм,
решил ты вырваться за предел
осточертевших квадратных форм.
Ты взбунтовался. Кричишь: — Крадут!.. —
Ты не желаешь себя отдать.
И тут сначала к тебе придут
люди, умеющие убеждать.
Будут значительны их слова,
будут возвышены и добры.
Они докажут, как дважды два,
что нельзя выходить из этой игры.
И ты раскаешься, бедный брат.
Заблудший брат, ты будешь прощен.
Под песнопения в свой квадрат
ты будешь бережно возвращён.
А если упорствовать станешь ты:
— Не дамся!.. Прежнему не бывать!..
Неслышно явятся из темноты
люди, умеющие убивать.
Ты будешь, как хину, глотать тоску,
и на квадраты, словно во сне,
будет расчерчен синий лоскут
черной решёткой в твоем окне [7].
В.Т.: По словам Вольпина, Лифшиц читал свои стихи, которые были опубликованы у нас в печати как переводы с английского.
Библиография
[1] Из «Дневника путешествия». Стихи на случай. Анна Ахматова. Стихотворения и поэмы. Л. : Советский писатель, 1976, с. 311.
[2] Стихотворения и поэмы. С.260
[3] Надпись на книге. Стихотворения и поэмы. С 183.
[4] Стихотворения и поэмы. С. 229.
[5] Песенка. Стихотворения и поэмы. С. 147.
[6] Стихотворения и поэмы. С.135.
[7] Владимир Лифшиц. Избранные стихи. М., 1974, с. 122, 124. Подробнее см.: https://magazines.gorky.media/zvezda/2001/1/upornaya-zhizn-dzhemsa-klifforda-vozvrashhenie-odnoj-mistifikaczii.html